«Поэт лишь пасынок отчизны…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Поездка в Егорьевск

Москва надоела, и вскоре,

Собравшись, уже через час

Приехали в город Егорьевск,

Что в ста километрах от нас.

О нём мы немного, что знали,

(А надо бы больше узнать),

Всего полпути до Рязани,

Коломна – рукою подать.

Непросто и здесь парковаться,

Но вот уж компанией всей

Ввалились в шикарный, прекрасный

И интерактивный музей.

Не то, что – всего понемногу,

Всех ценностей просто не счесть.

А рядом, (лишь через дорогу),

Музей краеведческий есть.

Старинный купеческий город.

Советую всем, господа,

Кто стар, а тем более молод,

Заехать однажды сюда.

Узнаете здесь вы немало.

Вновь чей-то отыщите след.

Грабарь, и Успенский, и Чкалов

Здесь жили по несколько лет.

Расчерченный Екатериной

Два века и больше назад,

Несёт он в себе и поныне

Забытый в столице уклад.

Старинный и даже изящный,

Хранитель традиций, основ,

С часами на Хлудовской башне,

Со множеством старых домов.

Все корни, все наши святыни

В таких городах, как и он,

Святого Георгия имя

Носящего с давних времён.

***

На вершине славы и успеха,

Просто на работе и в быту,

«Скромность украшает человека»,

Составляя важную черту

Каждого, поэтому запомни,

Чтобы ни случилось с нами вдруг,

Надо оставаться в жизни скромным,

Личных не выпячивать заслуг.

Пусть отдельным нравственным калекам

Хочется сегодня утверждать,

Что их лично в двадцать первом веке

Скромность перестала украшать.

Вопреки воззрениям нахалов,

По разумной логике вещей

Сделай так, чтоб скромность снова стала

Главным украшением людей.

***

Пусть самобытность божий дар,

И божий свет самосознанье,

А самоедство, как кошмар,

Сравнимый с самоистязаньем.

Пусть самокритики укор

Вершит дознание с пристрастьем,

И посещает до сих пор

Нас с вами призрак самовластья.

Пусть самомнения печать

Скрепляет качества и свойства,

Что позволяют расцветать

В душе росткам самодовольства.

Пусть самодурство так и прёт.

Не вызывает удивлённость

И прочно входит в обиход

Сегодняшний самовлюблённость.

А если кто-нибудь и рад

Изжить в себе порою слабость,

Ему психологи твердят

Про самозначимость и самость.

И начинают «просвещать».

А вот меня, ну хоть убейте,

Вы не заставите читать

Уже ни Юнга и ни Фрейда.

Не убедит ни тот, ни тот.

Любое самоуглубленье,

Вас заверяю, приведёт

Лишь только к саморазрушенью.

***

Я вернулся в мой город, знакомый до слёз.

О. Мандельштам

Ответь, какое слово, Ленинград,

К тебе, как код, как ключик подобрать?

Чтоб в каждый уголок твой без преград,

Когда душе приспичит проникать?

Известный только нам секретный шифр?

Не спишь ночами, маешься, и вдруг:

Простая комбинация из цифр,

И ты опять со мной, мой Петербург!

Заветных слов и цифр череда

Мелькает дни и ночи напролёт,

Сегодня позабытых, а тогда

Входивших в повседневный обиход.

Где люди наполняют Летний сад,

Гуляют и проводят свой досуг,

И город свой зовут то Ленинград,

То Питер, то обратно Петербург.

***

Опять звучит команда свыше:

«Мотор!» И камера трещит.

Герой по лестнице всё выше

Летит и на излёте слышит:

«Ты ранен, Боря?» «Я убит».

И точно так же, как и в первый,

И в сотый и в двухсотый раз,

Вонзаясь в облачные перья,

Над ним закружатся деревья,

И тело вновь осядет в грязь.

Есть масса фильмов, но иные

Волнуют с каждым днём сильней.

И вечно юные живые

Герои шлют нам позывные

Из стаи белых журавлей.

Дети Арбата

Простые парни и девчата,

В свой класс спешившие гурьбой,

Вам, ДЕТИ старого АРБАТА

С нелёгкой жизненной судьбой,

На шкуре собственной придётся

Не на словах, а на делах

Понять, откуда вдруг берётся

В короткой жизни нашей СТРАХ?

Как он рождается на свете,

Его природу и состав,

И превратиться в ПРАХ И ПЕПЕЛ,

Своею смертью смерть поправ.

***

Нам не изжить всех прежних страхов,

Дошедших аж до наших дней,

В них и нахрапистость баскаков,

И жадность собственных князей.

В них отголоски древних мифов,

Что бродят в нас ещё с времён

Воинственных сарматов, скифов

И всех кочующих племён.

В них рабское слепое рвенье,

Что появилось не вчера.

В них страх реформ и воплощенье

Реформ Великого Петра.

Не всё так грустно и печально,

Однако Боже упаси

Нас от наследства изначальной,

Ушедшей в прошлое Руси.

***

Не надо ставить нам в вину,

Что мы, живя веками вместе,

Поём всё время лишь одну

И ту же пафосную песню.

Крутясь, как белки в колесе,

Трудясь всю жизнь свою, как пчёлки

С утра до вечера, и все

Почти без пользы и без толку.

Не выпускайте в нас всех стрел

Да не судите слишком строго,

Таков уж видно наш удел,

Такая странная дорога.

Единственный и скорбный путь,

Такой вот незавидный статус,

И вечная немая грусть,

Заправленная в громкий пафос.

***

Мы снова повторяем: «Ну и ну!?»

И вспомнив, очень горько сожалеем:

«Разрушили великую страну,

А получили то, что мы имеем».

Да, слаб порой бывает человек,

Позволив обмануть себя словами

О сладкой жизни средь молочных рек

С кисельными, как в сказке, берегами.

Но ничего хорошего не жди

От тех, кто преисполнен оптимизма,

Вернув нам философию вражды

И ввергнув в эру лжи и эгоизма.

***

Забыв про равенство и братство

В своём малюсеньком раю,

Живя в достатке и богатстве,

Вы раздаёте интервью.

И через жёлтые газеты

И всю продажную печать

Мечтаете свои «секреты»

Быстрее миру рассказать.

И сами верите, похоже,

Раз нету дыма без огня,

Что человечество не может

Без них прожить уже и дня.

Хотя нелепая абсурдность

Вокруг всех вас и кутерьма

Лишь только подтверждают скудность

Непросвещённого ума.

***

Десятилетний внук пришёл ко мне

И начал вновь рассказывать про Халка

И мстителей. Что каша в голове

Я понял у ребёнка. Стало жалко.

Опомниться успел едва-едва,

Как вскоре внук опять ко мне приехал

И рассказал, как «Чёрная вдова»

«Спасала» мир с «Железным человеком».

А через месяц вот какой кошмар,

Друзья, произошёл: супергерои

Раздуть решили мировой пожар,

Начав войну уже промеж собою.

Сперва я испугался, как никто,

Потом подумал: «Ведь неплохо очень,

Друг друга уничтожат, но зато

Не будут детям голову морочить».

***

Малыш сидит, уткнувшись в гаджет,

Горят восторженно глаза.

Он счастлив, и никто не скажет:

«Послушай, милый, так нельзя».

Никто бедняге не поможет.

Коль надо, не повысит тон.

Родители? Но оба тоже

Сидят, уткнувшись в телефон.

Малыш рассматривает гаджет.

К его услугам всё меню.

Посев духовный эта гадость

Уничтожает на корню.

И неокрепшее сознанье

Его не в силах устоять.

Как юный Фауст, в состоянье

Он душу дьяволу продать.

Малыш сидит и смотрит в гаджет.

Как с другом лучшим с ним вдвоём

Проводит весь свой день и даже

Не расстаётся перед сном.

Ведь всё земное в общей массе

По сути – суета и тлен.

И так по-дьявольски прекрасен

Порою виртуальный плен.

***

Летит на позитиве мальчик.

Дел у него невпроворот.

Такому в рот не сунешь пальчик,

Вмиг, не заметишь, отгрызёт.

Летит, отмеривая мили,

На самокате по судьбе.

Лет двадцать все его учили

Лишь думать только о себе.

Учили взрослые и дети,

Учила жизнь, учила власть,

Как, наплевав на всё на свете,

Безбожно врать, бесстыдно красть.

Летит, отмеривая мили,

Не замечая остальных,

И сколько в нынешней России

Сегодня мальчиков таких!?

***

Хочешь плыть на лайнере, пароме?

Встать на личной яхте у руля?

Хочешь жить в престижном новом доме

В нескольких кварталах от Кремля?

Хочешь выбирать не бестолково,

А имея лучший прейскурант?

Хочешь знать секреты Пугачёвой?

Почему развёлся Петросян?

Хочешь, словно «лорд из Эдинбурга»

С лестницей чугунной винтовой

Замок? «Легендарный» чикенбургер?

Две ириски по цене одной?

Радоваться жизни днём и ночью?

Веселиться, развлекаться, петь?

Хочешь всё, что только ты захочешь?

Всё, что только можно захотеть?

Да! Ты скажешь радостно и звонко.

Да, хочу. Ответишь мне, сынок.

Потому что ты ещё ребёнок

И умом пока что недалёк.

***

Вновь молодёжь, обретши лик,

Щебечет что-то, сбившись в стаи,

И я, отживший век старик,

Их языка не понимаю.

Хоть и пытаюсь разгадать

Его специфику, но всё же

Мне не дано, увы, понять

Всех устремлений молодёжи.

А им, как видно, недосуг

Всё объяснить мне честь по чести,

А древний старческий недуг,

Ворчать, всем хорошо известен.

Обычный жизненный тупик,

Хоть чёт вам выпадет, хоть нечет,

И молодёжь, обретши лик

На время, что-то там щебечет.

***

Самый постыдный вид жалости –

жалость к самому себе.

М. Аврелий

Не стоит пребывать в печали

И слёзы лить по простоте,

Что чувства наши поувяли,

Что настроения не те.

Ещё вчера всё было внове,

А ныне даже не секрет

И то, что чувствуешь на склоне

Мгновенно пролетевших лет.

Но чтоб в итоге не досталось

Нам с вами на исходе дней,

Пусть и оправданная жалость

К себе постыдней и страшней.

***

Живи без суеты, без спешки,

Люби свой дом, отчизну, край.

И мир свой внутренний и внешний

Построенный оберегай.

Храни, оберегай их, что бы

Не говорили. Посмотри,

Как жутко, коль повсюду злоба,

И нет гармонии внутри.

Когда разрушены границы

Добра и зла. Когда мы все,

Как разнородные частицы,

Отдельно каждый по себе.

Не связаны ни общим домом,

Ни делом общим, ни трудом,

Не помня в суете, ни кто мы,

Ни для чего мы все живём?

***

В необустроенной отчизне

Простые люди то крадут,

То пьют не от хорошей жизни,

То просто ничего не ждут.

Но в грозные для всех нас годы

И судьбоносные опять,

Забыв про все свои невзгоды,

Идут отчизну защищать.

По добровольной разнарядке,

Будь в ней хоть в пять, хоть во сто крат,

Несправедливее порядки

И непригляднее уклад.

Встают от мала до велика,

И этот вечный парадокс

Непостижим всем внешним кликам,

А нашим добавляет лоск.

Чтоб после судьбоносной драки

Опять повсюду и везде

Держать народ свой в том же страхе,

Всё в том же рабстве и нужде.

И если может быть подмога

От них, то просто не мешать

Ему надеяться на Бога,

Чтоб в грозный час не оплошать.

***

«Судьба играет человеком».

И так и сяк играет с ним.

Будь он хоть лордом, хоть генсеком,

Богатым, нищим иль больным.

Как кошка с мышкой с ним играет

Всю жизнь с утра и до утра,

А он не ведает, не знает,

Чем вновь закончится игра?

И кто-то причитает слезно,

Чтоб уклониться от борьбы,

Забыв о том, что бесполезно

Просить пощады у судьбы.

А кто-то, правила и нормы

Презрев и позабыв про страх,

Берёт судьбу свою за горло

И мир разносит в пух и прах.

И все свидетели и судьи

Дрожат, открыть не смея рот,

И малозначимые судьбы

Веками не идут в расчёт.

***

Всё до обыденности просто,

Два-три рассказа иль стишка,

Два-три талантливых наброска,

А то и попросту штришка.

Два-три десятка рассуждений

И плюс, покуда голос свеж,

Чуть-чуть, (куда без них?) сомнений,

И масса радужных надежд.

Стремлений, грёз и упований

На торжествующем лице

Всех начинающих и ранних.

И только где-то там в конце

Два-три давнишних отголоска

Плюс неурядиц череда,

И от талантливых набросков

Уж ни малейшего следа.

***

Не беспокойся Бога ради

О славе, почестях, деньгах.

Поэт обязан быть в накладе,

В дерьме и по уши в долгах.

Лесть для поэта, что отрава.

Свобода хуже кабалы.

Безвестность лучше громкой славы.

Хула важнее похвалы.

Поэт лишь пасынок отчизны.

И полагаю, не солгу,

Сказав, что памятник при жизни

Сродни позорному столбу.

Скорей он сдохнет, околеет,

Чем рубль одолжит из казны.

Награды, лавры, юбилеи

Поэту даром не нужны.

А нужен только бедолаге

Всего-то, внутренний толчок,

Перо да чистый лист бумаги,

А то и попросту клочок.

Художник: Анна Петрова