Зимою стало не до сна:
То в окна смотрится луна,
То фонари слепят в окно,
То на душе темным темно,
А утром снова хмурый вид
И где - то, что - нибудь болит...
А дни бегут, слагаясь в годы,
И мы уже не той породы,
Как будто стадо скакунов
Смешали с парочкой ослов.
Друзья, быть может это старость?
И нам уже чуть - чуть осталось?
Иль может зимняя хандра
Стоит у нашего двора?
Как хочется второму верить,
Как хочется себя проверить,
Но вместо этого опять -
Обед и ужин, и кровать...
Длиннее стали расстояния,
Все громче слышим покаяния,
Грехов в делах мирских - не счесть.
А Пушкин умер в тридцать шесть!
Себя успел увековечить
И нас сумел очеловечить,
И зиму русскую любил...
А "скакуном" до смерти был.
Так может поглядим в окно -
Там свет, а вовсе не темно.
"Под голубыми небесами,
Великолепными коврами",
Как прежде, снег кругом лежит,
И речка точно так блестит...
Картиной этой восхищаясь,
Нам Пушкин машет, улыбаясь:
"Зима, а вам уж не до сна...
Так впереди еще весна!"
ВИДЕНИЕ
Я вижу Пушкина с женой, сидящих вместе...
Его тоскливый взгляд и раздражение -
Еще одно проиграно "сражение" -
Быть среди тех, кто подлостью известен.
Он на балу, где веера взлетают,
А дома - там поэта строки ждут,
Перо, бумага, свечи и уют,
А главное, Поэзия святая.
И скорбно сжат его сомкнутый рот,
Он губы нервно крИвит и кусает,
Когда жену на танец приглашают,
А он на то согласие дает.
Толпа гудит, не ведая до срока,
Что рядом гений ходит, брови хмуря,
Что он пройдет по душам, словно буря.
И будет ей восторгом и упреком.
Заложник суеты, пустой измены,
Когда душа его полна тех самых слов,
Что станут нам основою основ,
Как будто до него мы были нЕмы...
И этот век останется в крови
Его потомков, истинным признанием
Стихов божественных, его страданий,
Его всепобеждающей любви.
Комментарии пока отсутствуют ...