СЕТЕВОЙ ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
ВЕЛИКОРОССЪ
НОВАЯ ВЕРСИЯ САЙТА

№3 Александр ВАСИЛЬЕВ (Россия, Лобня) Армейские рассказы

Омилия — Международный клуб православных литераторов
На главную Слава нашего оружия №3 Александр ВАСИЛЬЕВ (Россия, Лобня) Армейские рассказы

Забава - дело серьёзноеЗабава – дело серьезное

 

 

Известно, что свод правил и норм армейской жизни определяется уставами – дисциплинарным, внутренней и караульной службы. Их надлежало усвоить как Отче Наш в период курса молодого бойца. У нас, в учебном батальоне, спрос был строгим.
Моим ближайшим соседом в казарме и учебном классе оказался Валерка Яхлаков, бывший матрос из Архангельска, человек очень порядочный и добродушный. Мы с ним скоро подружились.
Он быстро научился разбирать и собирать автомат, мог это делать и с закрытыми глазами, не гнушался никакой физической работы, но с великим трудом запоминал статьи уставов, за что получал от сержанта нахлобучки и выговоры.
Надо было спасать друга. Я предложил ему усваивать уставы с помощью пари: по определенной части уставов мы в любой подходящий момент в течение дня можем задавать друг другу вопросы. Если он отвечает правильно, я проиграл, если неправильно – он проиграл. Точно так же оцениваются и мои ответы на его вопросы. В конце дня мы подсчитываем наши выигрыши и проигрыши. В итоге проигравший наказывается щелбаном за каждый проигрыш.
Наши кровати рядышком, наказание исполняется непосредственно перед командой отбой. Отказавшийся от пари в одностороннем порядке – гузало.1
Валерка сразу согласился. И затрещали под ударами щелбанов наши лбы перед сном под шутки и колкости сослуживцев. Но скоро их шуточки кончились. Никто во взводе лучше нас не знал уставов, мы с Яхлаковьтм стали в этом смысле ходячими справочниками, особенно перед заступлением в наряд на караульную службу. Кому охота во время развода караула позориться перед дежурным по части, подводить своих командиров и сослуживцев.

 

 

Служи-ка верой и правдойСлужи-ка верою да правдою

 

В замечательных очерках народной эстетики под общим названием «Лад» Василий Иванович Белов подробно описал деревенские проводы в армию. Вот их заключительный эпизод: «Когда он (новобранец) в последний раз прощается с матерью, она обхватывает его руками и напутствует причетами». Приведу лишь начало этих напутственных причетов:

 

Ты пойдёшь, рожденье сердечное,
Не по-старому да не по-прежнему.
И дадут не тонку белу рубашечку солдатскую
На твоё тело белое,
И дадут шинель казённую
Не по костям и не по плечушкам,
И дадут фуражку солдатскую
Не по буйной-то головушке,
И сапожки-то не по ноженькам,
И рукавички не по рученькам.

 

По прибытии меня в воинскую часть всё произошло в точности с этими напутственными словами матери новобранца – и шинель не по плечушкам вместо элегантного морского бушлата, и фуражка не по головушке вместо форсистой бескозырки, и «не тонка бела рубашечка солдатская» вместо полосатой тельняшки. Можно представить моё состояние, когда я напялил на себя всё это.
Но неисчерпаема мудрость материнского напутствия, в нём далее было самое главное:

 

Служи-ка верою да правдою,
Держись за веру христианскую
И слушайся-ка властей, судей милостивых,
Командиров, офицеров
И рядовых-то солдатушек.

 

По долгу службы пришлось расстаться со многими пристрастиями, которые ранее казались жизненно необходимыми. А что до привлекательности, так мы и пилотки наши носили с не меньшим форсом, чем моряки свои бескозырки.

 

 

Тяжело ли в ученьеТяжело ли в ученье

 

С первых же дней службы мы начали изучать курс электротехники и радиотехники, базовые для будущей специальности – радиомеханик приводной радиостанции. У немногих из нас во взводе за плечами была десятилетка, больше – семилетка, и разобраться в премудростях особенно радиотехники многим, конечно, было нелегко.
Для неискушенных (на уровне тогдашней семилетки) предлагаю с помощью какой угодно литературы изучить, к примеру, суть передачи радиосигнала на расстояние, амплитудной и частотной модуляции так, чтобы потом «как от зубов отскакивало» при уяснении физпроцессов, происходящих в любом узле приводной радиостанции, по размерам почти в четверть школьного класса. Радиомеханик должен мысленно буквально видеть физпроцесс всей радиостанции и каждого узла в отдельности, чтобы при малейшем отклонении от режима в работе незамедлительно извлечь нужный блок и быстро устранить неисправность, потому что по его приводу летит боевой самолёт.
Конечно, есть командир взвода с высшим радиотехническим образованием, и замкомвзвода, сержант – специалист высокой квалификации. Но, надо ещё уметь не только правильно, но и понятно, доходчиво и интересно объяснить. В этом всё дело. Кто не знает, что многие учителя, преподаватели ВУЗов плохо и неинтересно объясняют.
Мои добросовестный друг пытался просто заучить то, что записал в тетради буквально под диктовку командира взвода, все технические обороты и термины. А что заучил, то и забыл. Замечу, кстати, когда человек говорит своими словами, он «видит» внутренне то, о чем говорит, то есть он мыслит образами. Нет образа, нет и мысли. Откуда же словам взяться?
Как говорят учёные, это один тип мышления. Есть другой, характерный для гениев, когда человек мыслит символами, словами и целыми их комбинациями. Но в нашем взводе, к сожалению таких курсантов замечено не было. Вернемся к образам, для нас это привычнее.
Уже названную тему я раскрывал для нуждающихся в помощи курсантов примерно так. Что делал человек, когда надо было что-то сообщить близкому сородичу? Шёл и рассказывал. А если сосед далеко, идти придется долго. Если очень далеко, можно и не дойти. До очень далекого сородича быстро доскачет конь, но на коня придется посадить всадника, чтобы адресат мог услышать, или приторочить письмо, чтобы мог прочитать. Это понимает даже ребёнок.
Идём дальше. Представим, что наш всадник – это колебания низкой частоты, только её воспринимает наше ухо. Но их невозможно передать (послать пешего) на далекое расстояние, их энергия мала (как и силы у пешего). На далекое расстояние можно достаточно легко передать высокочастотные колебания (нашего коня), но наше ухо не воспринимает высокую частоту, как и конь – сам ничего не расскажет. Значит, на нашего коня (высокочастотные колебания) надо «посадить» всадника (низкочастотные колебания). Это тоже понимает каждый.
Следующий этап. «Сажает» низкочастотные колебания (всадника) на высокочастотные колебания (коня) специальное радиоустройство – модулятор. Он изменяет состояние коня и всадника, были врозь, теперь вместе, и конь несколько изменился, он прогнулся под тяжестью всадника. Подчеркиваю, что вообще изменение чего-то (коня, высокой частоты) под воздействием другого чего-то (всадника, низкой частоты) и называется модуляцией. Другие примеры: модуляция голоса под воздействием голосовых связок, модуляция света под воздействием зрачка или диафрагмы фотоаппарата. Далее можно доступно обрисовать и амплитудную, и частотную модуляцию. Достаточно карандаша и листка бумаги.
И последнее: «Снимает» всадника с коня для «беседы за чашкой чая» другое специальное устройство уже в приёмнике. Это фильтр, он пропускает (отфильтровывает) теперь за ненадобностью высокочастотные колебания и задерживает для прослушивания низкочастотные. Всё.
Эти зримые образы делают ненужными ни записывание, ни запоминание. При ответе на занятиях или экзаменах, конечно, никто не рассказывал сказку про всадника и коня, она просто отфильтровывалась в голове от реального физического процесса. О нём и шла речь.
Подобные беседы на самоподготовке стали собирать всё больше охотников послушать. В отличие от технарей-командиров я ведь был учителем начальных классов, а там нельзя объяснять неинтересно и непонятно. Иначе ты просто профнепригоден. В общем, на самоподготовках я стал всё чаще уже для всего взвода переводить физические процессы с труднодоступного технического языка на понятный образный. 

 

 

Фотокарточка на памятьФотокарточка на память

 

В середине зимы Подмосковье захватила эпидемия гриппа. Медленно, но упорно он проникал и к нам, за армейский забор. Наша медчасть уже заполнена была под завязку. И там были поставлены двухярусные (как в казармах) койки.
Попал и я, наконец, в медчасть прямо с занятий в учебном корпусе. Медврач, выслушав мои жалобы на самочувствие, велел мне сунуть термометр подмышку, сказал, что через минуту-другую вернется, и удалился. Я только и успел, что «поставить» термометр, и тут же рухнул без сознания. Очнулся через сутки весь исколотый пенициллином. Выздоровление шло медленно и трудно, сказалось то, что я долго надеялся перетерпеть и перенести хворь на ногах.
Накануне 23 февраля я вернулся в строй. К празднику в роте обновлялась доска почета. Сфотографировали и меня, даже три фотокарточки мне (как и всем, отличившимся) дали дополнительно для того, чтобы послать родителям, друзьям. Эта карточка у меня сохранилась до сих пор – это же первая фотокарточка на первую в моей жизни доску почета! Примечательно, что на фото нельзя смотреть без улыбки – короткая, почти под ноль, неровная солдатская стрижка, вытаращенные и словно подведенные тенью глаза, впалые серые щёки, худущая шея, занимающая лишь три четверти стоячего воротника. Словом, если китель заменить на нашу деревенскую фуфайку, точь-в-точь сбежавший с Колымы доходяга.

 

 

За други свояЗа други своя

 

Вскоре было объявлено о проведении гонки патрулей – тяжелейших соревнований на первенство части. Надо было пробежать на лыжах с креплениями для сапог пятнадцать километров с полной боевой выкладкой. Каждая рота выставляла команду из трёх человек, зачёт по первому и по последнему. Разрешалась буксировка друг друга с помощью шнура, который привязывался к ремню сзади.
До болезни гриппом я уже не раз принимал участие в обычных лыжных гонках и почти укладывался к тому времени в нормативы мастера спорта. Вместе со мной, не уступая, бегал мой земляк Лёшка Алексеев. Мы с ним не проиграли ни одной лыжной гонки на первенство части. Теперь было всё значительно сложнее. Командир роты сразу отрезал: «Курсанта Васильева от гонки освободить, пусть набирается сил после болезни». Лёшка ходил сам не свой, он не привык проигрывать. Мы с ним уединились для обсуждения ситуации. Если бы мы бежали оба, третьего мы, меняясь, притащили бы к финишу на буксире. Но равноценной ему или мне замены у нас не было.
– А, пусть включают кого угодно, всё одно  проигрыш, – безнадежно махнул рукой Лёшка.
– Мне надо бежать, – подтвердил и я его мысль.
– Тебя ротный запретил брать.
– Вот к нему я и пойду, – решительно сказал я.
Выслушав меня, командир роты капитан Васильев (поначалу сослуживцы приняли меня за его родственника) лишь подтвердил запрет.
– Товарищ капитан, – не сдавался я, – если у меня сил не хватит, мы ничего не теряем, всё равно проигрыш, мы это уже обсудили.
– С кем обсудили?
– С курсантом Алексеевым, он возьмёт на себя самую тяжёлую часть гонки, если потребуется – буксировку третьего участника. И если я пройду даже не в полную силу, у нас есть надежда выиграть.
– Садитесь, рассказывайте, что вы там надумали, – сдался ротный, вызвал к себе и Лёшку.
Мы рассказали о нашей тактике на всю гонку от начала до конца. Капитан согласился, но решительно повторил, чтобы я тут же прекратил гонку, если почувствую недомогание.
Начало гонки развивалось в точности с намеченным нами планом. Лёшка шёл первым, задавая темп, за ним, не жалея сил, наш третий, а я, проверяя себя, замыкающим. К середине дистанции я решил изменить тактику. У Лёшки не хватило бы сил, сохраняя лидерство, ещё и уйти в отрыв для финишного спуска. А я втянулся в гонку, чувствовал себя неплохо и решил отрыв взять на себя.
– Я пошёл, держи Мишку, – выкрикнул я, обходя нашего лидера.
Меня больше не сдерживали мои товарищи, я должен был как можно быстрее прийти к финишу, чтобы зачёт по первому у нас был минимальным. Всё так и произошло. После финиша я был не в силах стоять на ногах, меня под руки отвели в теплушку. Не лучше выглядел и Лёшка со своим напарником, они так и пришли вдвоем в связке. Мне крепко досталось от командира роты. Но победителей не судят, и это справедливо.

 

 

О возвышенном и земномО возвышенном и земном

 

Лет через пятнадцать после демобилизации я оказался в ЦДЛ на вечере, посвященном юбилею одного из национальных поэтов, и перед уходом зашёл в буфет перекусить.
За одним из столиков я вдруг заметил знакомое лицо молодого мужчины.
– Извините, вы не служили в армии в Тайнинке? – поинтересовался я.
– Служил, – не сразу и безразлично ответил тот.
– Тогда вас звать Иван Савельев.
Мужчина пристально глянул на меня и, поднявшись мне на встречу, с объятиями воскликнул: «Боже! Это ты, мой командир, мой сержант!» За рюмкой мы, перебивая друг друга, многое вспомнили из нашей короткой совместной службы. Иван, теперь известный поэт, уже тогда, будучи курсантом, писал стихи. Иногда он показывал очередное стихотворение мне. Его интересовало мнение, как он говорил, образованного человека. А оно сводилось, конечно, в основном к обыденному: нравится – не нравится. Интеллигентный, долговязый и несколько нескладный Иван Савельев вносил в жизнь взвода, в отношения между курсантами незаметную на первый взгляд добропорядочность, при нём было как-то неловко обидеть слабого, неуместно сквернословить.
Замечательной личностью в моём взводе был и другой Иван по фамилии Буршин. Большой и грузный, при этом какой-то рыхлый и меланхоличный, он, казалось, мог бы спать даже стоя в строю, если б не мешали, не говоря уж о занятиях в учебном классе. Там он засыпал сразу, как только садился за стол. «Спишь, спишь и отдохнуть некогда», – бурчал он недовольно, когда его будили. Он, не сразу врубался в ситуацию и потому, порой, попадал впросак. Однажды на политзанятии по биографии В.И.Ленина он, перепутав с Финляндией, отправил вождя пешком на Филлипины.
– Куда, куда?! – возмущённо воскликнул командир взвода. – Курсант Буршин, подойдите к карте. Покажите Финский залив, Финляндию. А теперь найдите Филлипины (с помощью другого курсанта нашёл). Можно туда добраться пешком? Можно, курсант Буршин, только во сне.
Впрочем, и он стал классным радиомехаником. Удивительно, что его сонливость исчезала тут же, как только он начинал возиться с радиостанцией.
В моём взводе из двадцати человек служили ребята шести национальностей: русские, белорусы, украинцы, армянин, азербайджанцы, казахи. Каждый из них интересен по-своему. Примечательно, что в первый год службы в нашей роте из четверых замкомвзводов все были украинцами (старшие сержанты Хмара, Дуплий, Семенец, Дмитренко), во второй год все русские (старшие сержанты Водяшкин и Моисеев из Орла, Васильев из Вологды, Ковалёв из Смоленска), в третий год службы (в Липецкой области) – русский, украинец, немец и еврей.
Мы тогда были товарищами, в нас было согласие и лад в деле защиты своей Родины. Так было. И для нас это было само собой разумеющимся, естественным. Я это говорю из того, нашего времени. А из нынешнего, беспутного добавлю, что мы это помним. И мы знаем, что так будет. Те, кто и сегодня «светит заёмным светом Запада», пусть зарубят это на носу, если с памятью у них стало плохо. Пусть и они это слышат и знают.

 

 

1. Гузало - ненадёжный в слове человек.

 
Комментарии
Комментарии не найдены ...
Добавить комментарий:
* Имя:
* Комментарий:
   * Перепишите цифры с картинки
 
 
© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование
Страница сформирована за 0.051598072052002 сек.