о. Евгений (Ткаченко) - священник Русской Православной Церкви.
 Размышление над пропастью
Над пропастью Тайгет. В древней Спарте, как известно, больных, слабых и просто некрасивых младенцев сбрасывали в пропасть с горы Тайгет. Такой вот способ избавиться от бесперспективных членов государства-армии. Это было принято, это было обыкновением. В статье же речь пойдёт о современном принятом, обыкновенном способе избавления от нежелательных членов семьи, общества, государства. О «прерывании беременности» – абортах.
Да о чем же здесь можно говорить?
Для верующего человека нет вопроса об абортах. Зародившаяся жизнь не может быть уничтожена. Верующая семья (или мать) готовы пойти на многие труды и лишения, чтобы не согрешить, не войти в разлад со своей совестью.
И для убеждённого неверующего здесь тоже нет вопроса. Эмбрион – не человек, поэтому различные причины, даже и не самые существенные, могут быть оправданием «прерывания беременности».
Парадокс состоит в том, что при широком распространении практики абортов не менее половины населения России идентифицирует себя как верующих православных. Выходит, что многие, кто причисляет себя к верующим, или плохо представляют себе точку зрения Церкви, или считают, что ей следовать необязательно. Можно оставаться «верующим в душе», а жизненные вопросы решать по своему усмотрению1.
Но жизнь заставляет нас сталкиваться с тем, что рациональные оправдания поступков осуждаются судом нашей совести. Операция по удалению гланд или аппендицита не заставляет совесть взывать к нам, а при аборте совесть мучает почти всех. И если мы прислушиваемся к голосу совести (этой искре Божией в душе нашей), приходится переосмысливать свои взгляды, оценки, менять их. Менять себя. Приходится ставить себе вопросы: «Почему?», и искать ответы на них. Искать ответы у Христа и Церкви Его. И тогда «верующий в душе» может становиться действительно верующим православным христианином.
Вот почему я пишу эту статью. Пишу, понимая, что слова и мысли имеют очень малое влияние, что нравственная борьба проходит в другом измерении. Но писать об этом – мой пастырский долг.
***
В вопросе об абортах сталкиваются различные антропологии, различные взгляды на человека. Традиционная антропология христианства исходит из возвышенного взгляда на человека как на образ и подобие Божие. Как при творении первого человека, так и при зарождении всех людей действует Промысел Божий. «Зарождение человеческого существа является даром Божиим, – отмечается в “Основах социальной концепции Русской Православной Церкви”, – Псалмопевец описывает развитие плода в материнской утробе как творческий акт Бога: “Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей... Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои” (Пс. 138. 13, 15-16). О том же свидетельствует Иов в словах, обращённых к Богу: “Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом... Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой... Ты вывел меня из чрева” (Иов 10. 8-12,18). “Я образовал тебя во чреве... и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя” (Иер. 1. 5-6), — сказал Господь пророку Иеремии».
Следовательно, в зарождении новой жизни вместе с человеком действует сам Бог, и поэтому всякое вмешательство человека в этот процесс должно иметь свои границы, определяемые естественным благоговением верующего. Совместное действие с Богом! Это накладывает особую ответственность на человека.
Человеческая ипостась двухприродна, человек состоит из души и тела. При этом душа может существовать (и существует) без тела (после телесной смерти), она является определяющей в человеке, духовной стороной души человек общается с Богом. Для вопроса отношения к абортам крайне важен вопрос: каким образом сотворены тело и душа человека, одновременно, или последовательно? Можно ли допустить существование тела человека ещё без души? Иерей Олег Давыденков в своей книге «Догматическое богословие» отмечает: «В Предании Церкви закрепилось мнение, что человек творится одновременно из души и тела. Это мнение утвердилось в VII столетии во время полемики с монофизитами и монофелитами. Порядок сотворения тела и души первого человека является архетипом, по которому соединяются душа и тело всех последующих людей. В контексте христологических споров православной стороне важно было отстоять мнение, согласно которому душа и тело возникают в один и тот же момент времени. Их оппоненты – монофизиты и монофелиты, например, Филоксен Маббукский, Севир Антиохийский, учили о так называемой единой сложной природе Богочеловека и основывали своё учение на восходящем ещё к Аристотелю антропологическом представлении, согласно которому эмбрион одухотворяется лишь на 40-й день. Православные полемисты, прежде всего прп. Максим Исповедник, а затем св. Иоанн Дамаскин в своих трудах отстаивали мнение, что душа и тело в человеке возникают одновременно. Последовательную критику монофизитских, монофелитских взглядов по этому вопросу с изложением православного учения дал прп. Максим (2-я Ambiqua и 12-е письмо к Иоанну Кубикуларию), который убедительно доказал, что нельзя считать, будто тело предсуществует душе в виде самостоятельной природы. Таким образом, Предание Православной Церкви говорит нам, что душа и тело в составе человеческой природы возникают одновременно. Святые отцы учат, что понятие «человек» приложимо только к сложной ипостаси, состоящей из души и тела, но не к душе или к телу в отдельности».
Следовательно, с точки зрения православной антропологии, зародившийся человек – это уже полный человек, так как имеет и тело, и душу. Пусть неразвиты его тело и душевная деятельность, но они есть, уже есть человек! На этом и основывает Церковь своё суждение об аборте. «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» говорят об этом так:
«С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убеждённость в том, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно. … “Не убивай ребенка, причиняя выкидыш”, – это повеление помещено среди важнейших заповедей Божиих в “Учении двенадцати апостолов”, одном из древнейших памятников христианской письменности. “Женщина, учинившая выкидыш, есть убийца и даст ответ перед Богом. Ибо... зародыш во утробе есть живое существо, о коем печётся Господь”, – писал апологет II века Афинагор. “Тот, кто будет человеком, уже человек”, – утверждал Тертуллиан на рубеже II и III веков. “Умышленно погубившая зачатый во утробе плод подлежит осуждению смертоубийства... Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы”, – сказано во 2-м и 8-м правилах святителя Василия Великого, включённых в Книгу правил Православной Церкви и подтверждённых 91 правилом VI Вселенского Собора. При этом святой Василий уточняет, что тяжесть вины не зависит от срока беременности: “У нас нет различения плода образовавшегося и ещё необразованного”. Святитель Иоанн Златоуст называл делающих аборт “худшими, нежели убийцы”».
Почему «худшими»? Потому что душа неродившегося ребенка не может просветиться светом Крещения, не может подвизаться за Христа и стать близким ему в вечности. Конечно, убиенные дети, как пострадавшие безвинно, не будут осуждены, но не смогут и вкусить блаженства в полной мере.
Поэтому-то так строга Церковь в суждении об абортах.
«Широкое распространение и оправдание абортов в современном обществе Церковь рассматривает как угрозу будущему человечества и явный признак моральной деградации. Верность библейскому и святоотеческому учению о святости и бесценности человеческой жизни от самых её истоков несовместима с признанием «свободы выбора» женщины в распоряжении судьбой плода. Помимо этого, аборт представляет собой серьёзную угрозу физическому и душевному здоровью матери. Церковь также неизменно почитает своим долгом выступать в защиту наиболее уязвимых и зависимых человеческих существ, коими являются нерождённые дети. Православная Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта. Не отвергая женщин, совершивших аборт, Церковь призывает их к покаянию и к преодолению пагубных последствий греха через молитву и несение епитимии с последующим участием в спасительных Таинствах. В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у неё других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь. Борьба с абортами, на которые женщины подчас идут вследствие крайней материальной нужды и беспомощности, требует от Церкви и общества выработки действенных мер по защите материнства, а также предоставления условий для усыновления детей, которых мать почему-либо не может самостоятельно воспитывать.
Ответственность за грех убийства нерождённого ребёнка, наряду с матерью, несёт и отец, в случае его согласия на производство аборта. Если аборт совершён женой без согласия мужа, это может быть основанием для расторжения брака... Грех ложится и на душу врача, производящего аборт. Церковь призывает государство признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести. Нельзя признать нормальным положение, когда юридическая ответственность врача за смерть матери несопоставимо более высока, чем ответственность за погубление плода, что провоцирует медиков, а через них и пациентов на совершение аборта. Врач должен проявлять максимальную ответственность за постановку диагноза, могущего подтолкнуть женщину к прерыванию беременности; при этом верующий медик должен тщательно сопоставлять медицинские показания и веления христианской совести.
…Религиозно-нравственной оценки требует также проблема контрацепции. Некоторые из противозачаточных средств фактически обладают абортивным действием, искусственно прерывая на самых ранних стадиях жизнь эмбриона, а посему к их употреблению применимы суждения, относящиеся к аборту».
Здесь речь идёт об использовании ВМС и гормональных таблеток. Способ их действия описывается даже в школьных учебниках по ОБЖ и, по сути, является абортом.
***
Христианской антропологии противостоит антропология, условно скажем, материалистическая. Согласно ей, никакого природного дихотомизма в человеке нет. Есть только тело, а душевная деятельность: эмоциональная, социальная, культурная, эстетическая и т.д. – продукт деятельности тела, функция мозга. Поэтому неразвитость тела и мозга позволяет говорить, что человека, личности пока ещё нет, есть часть организма матери, с которым позволительно поступать как с неодушевленным сгустком материи.
В рамках этого воззрения есть своя этическая проблема – с какого срока беременности можно считать, что тело уже «развилось» до человека, личности? Ответы различны, но отметим, что практика совершения абортов игнорирует эту проблему. Точнее следует сказать, что всерьёз эту проблему никто не рассматривает. Да, есть законодательно установленные допустимые сроки беременности, когда аборт считается возможным. Но даже и эти сроки зачастую не выдерживаются.
Кроме того, что именно следует считать границей «ещё не человек – уже человек»? Как определить эту границу в каждом конкретном случае, чтобы не убить «уже человека»? А если человек рождается с болезненной неразвитостью психики, не может стать полноценным человеком? Или теряет свои психические способности уже в возрасте, становится ведущим «растительную» жизнь? Согласно материалистической логике, такой человек – «всё еще (или «уже») не человек», и логичным было бы насильственное прерывание его жизни. Это кажется неприемлимым? Но это вполне в логике «прерывания беременности».
Но, кажется, у сторонников абортов нет ни этических, ни антропологических серьезных обоснований своей практики (если не считать ситуаций реальной угрозы жизни матери). Более действует практическое соображение нежелания обременять жизнь трудами по воспитанию детей. И это, пожалуй, подлинная и главная причина.
Чаще всего это связано просто с растлением юных (и не очень), которые хотят вкушать без «помех» плоды своих страстей2. Поэтому-то то, что было аномалией и преступлением ранее, что скрывали и чего стыдились, стало нормой.
***
Но почему необходимо следовать моральным установлениям Церкви? Не отражают они ли всего лишь устаревшие моральные установки прошлых эпох? Если мораль может видоизменяться без катастрофических последствий для человеческого общежития, может быть, допустимо принятие современной, общепринятой сейчас морали, допускающей аборты?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует более пристально отнестись к природе христианской морали.
Христианство основной целью бытия человека видит восстановление отношений с Богом, богообщение, боговедение. Это, с другой стороны, предполагает обожение человека. Святитель Афанасий Великий так суммировал этот взгляд на смысл бытия человека: «Для того Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом». В этой максиме отражены учение и жизнь Церкви. Призвание человека, его подлинная природа и назначение – святость, божественное достоинство, восхождение к Богу. Однако этот процесс имеет свои закономерности.
Известный духовник архимандрит Софроний (Сахаров) отмечает: «В своём снисхождении от предельной чистоты свет боговедения доходит до грубых и часто уродливых положительных (катафатических) форм; в процессе же развития человека наблюдается обратный порядок, снизу вверх: от грубой положительной формы он восходит к бесстрастной мысли о Боге и даже к неизреченному внеобразному богообщению... Неизбежностью этой эволюции объясняется тот факт, что учение о Боге сначала преподаётся народу преимущественно в форме христианской морали, что более доступно элементарному пониманию. Однако и в этой форме, несмотря на всё снижение и даже искажение истины, есть свет подлинного богопознания, хотя и ослабленный: это то “молоко”, которое предлагается малодушным (1 Кор. 3,2)».
Таким образом, христианская мораль не появляется как нравственное осмысление человечеством своего бытия, как отражение исторически сложившихся отношений в обществе, даже не является отражением нравственного идеала. Она отражает объективную необходимость боговедения и поэтому внеисторична и абсолютна. Это всего лишь «огрубление» представления о святости, о боговедении. Вне этого пути невозможно спасение человека в Боге, вне этого пути неизбежна духовная смерть, и как её следствие – моральная и нравственная деградация.
Необходимость и возможность пути освящения засвидетельствована жизнью сонма христианских подвижников. Для многих поколений верующих людей они были маяками, по которым сверяли свою жизнь. Но общая секуляризация жизни испепелила у современных людей понимание основного смысла Церковной жизни, обнаруживая в ней лишь народную традицию или форму поиска нравственного идеала3. Люди довольствуются удобными примитивными иллюзиями и мифами, не пытаясь понять самого существенного в христианстве. Поэтому-то многие легко отступают от христианской морали.
Поэтому и рождаются эти тяжёлые размышления над пропастью.
1. Об этом свидетельствует, в частности, результат исследования Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Абсолютное большинство россиян считают, что Церковь не должна выступать в роли главного источника моральных ценностей для подрастающего поколения. Лишь 4% респондентов считают, что Церковь должна учить молодежь нравственности и морали. Абсолютное же большинство – 67% – считают, что этим должны заниматься родители. Еще 17% россиян отводят роль нравственного наставника школе, 5% доверяют телевидению и СМИ. Лишь 3% в качестве главного источника морали и нравственности назвали литературу и искусство, а 1% выбрали армию. При этом исследование ВЦИОМ показало, что половина россиян – верующие, в их числе 10% регулярно посещают церковь, соблюдают церковный устав, 43% в церковь ходят только по праздникам и устава не соблюдают. Треть респондентов (31%) допускает существование Бога, но мало интересуется церковной жизнью. Убежденные атеисты составляют лишь 6% опрошенных, 8% не задумываются на тему отношения к религии.
2. Интерфакс приводит такие данные: по статистике, 60% абортов в России совершают девушки в возрасте от 16 до 19 лет. 15% приходится на долю женщин зрелого возраста, в том числе старшей возрастной группы (свыше 30 лет). Женщины, живущие в гражданском браке, а также разведённые делают аборт чаще, чем те, кто не был замужем, или те, чей брак официально зарегистрирован, – соответственно 20% и 20% против 15% и 10%.
3. Опрос ВЦИОМ свидетельствует: люди тянутся к религии в первую очередь потому, что хотят приобщиться к национальной традиции, видят в вере нравственный идеал, хотят найти утешение в горе, жизненных трудностях, – такого мнения придерживаются 19-21% опрошенных. Реже тягу к религии респонденты связывают с верой людей в сверхъестественное, божественный промысел или же потому, что сейчас это модно (по 9-10%). Как говорится в сообщении, чем выше уровень образования респондентов, тем чаще они склонны связывать интерес к религии со стремлением к нравственному идеалу и реже - с верой в сверхъестественное (15% и 8% соответственно). |
Наша вера