№25 Марина КОПАНОЙ (Украина, Измаил) Поэтическая страница / ВЕЛИКОРОССЪ

* * *
Звёздное откровенье,
Шёпот влюблённых вишен,
Музыку вдохновенья
Сердцем хочу услышать.

Может, ещё не поздно,
В пламени строк сгорая,
Жизнь мне мою наполнить
Жизнью самой до края?

Может, ещё не поздно,
К истине став чуть ближе,
Путь отыскать по звёздам,
Тот, что судьбою вышит?
..
Стихи, к сожалению, очень умелые и добротно сделанные. Сквозь эту сделанность почти не пробивается искренность. искренности,. Но вся она тонет в словесных штампах и красивых банальностях. Ну что такое «влюблённые вишни»? В кого же они влюблены? А «музыка вдохновенья» - это тоже красивость. Ведь музыка - это не качество вдохновенья, а зачастую его производное. И «пламя строк» из той же оперы. И как это можно «стать чуть ближе к истине» или чуть дальше? Истина или принимается вся целиком или вся отвергается, а вовсе не «чуть». И «путь, вышитый судьбою» - красивость дальше некуда.

* * *
Словно пластырь, белеет экран.
Вновь души незажившие раны
растревожены. Афганистан.
И невольно себя ветераны

Ищут взглядом средь юных бойцов,
Что в обнимку с родным АКээСом,
Всем смертям улыбаясь в лицо,
Исчезают за пыльной завесой…

Далеко, за чужою рекой,
Среди гор, на крутом серпантине
Наша юность нам машет рукой,
За минуту до взрыва на мине.

Черно-белые кадры бегут,
Как бежит пулеметная лента…
Бой окончен. А дома их ждут.
И война не окончена эта.

На гранит опустилась слеза,
Став снежинкой, покой не нарушив.
А молитва с земли - в небеса:
«Милосердный, спаси наши души…»

А здесь и незажившие раны есть, и улыбка в лицо всем смертям ( в лица всем смертям ), и слеза, опускающаяся на гранит, а стихотворение холодное, как тот же гранит. Потому что чувство сымитировано, а общие слова его окончательно убили. Если автор там был и всё это видел, то обязан был бы найти единственно верные и не затасканные слова о том, что ему дорого. А если не был, то зачем бередить не свои раны холодной рукой ремесленника. Стихи эти сделаны, но не рождены.

Слепой

Как это страшно – быть слепым.
Жить в мире тьмы, тревожных звуков.
И ждать, когда чужие руки
Подхватят на краю беды…

И каково жить в мире снов,
Где каждый шаг – преодоленье?
И где в привычном исступленье
Трость барабанит в такт шагов.

Глаза – как зеркало души –
В ресниц пушистой мягкой раме.
Но в помутневшей амальгаме
Ты отраженье не ищи.

Непроницаем мир страстей.
Задёрнут чёрной шторой стёкол.
Кто знает, как им одиноко,
Как бесприютно средь людей?.
.
А я могу лишь сострадать
И искренне молиться богу,
Чтобы прозреть. Найдя дорогу
К себе, себя не потерять!

Почему же это «трость барабанит в исступленье да ещё в такт шагам ( не шагов, уважаемая!) . Сколько ни живу, ни разу не видел, чтобы слепые барабанили своими палочками по тротуару, они очень осторожно его ощупывают при ходьбе. Ну и что вы им предлагаете? Только своё состраданье в рифму?. А вы кроме состраданья к слепому человеку ещё и себе сострадаете, Вы опять о себе, любимой, как бы это, совершенно не взирая на слепого, « найдя дорогу к себе, себя не потерять!» Вы озабочены не дорогой для слепого, а дорогой к себе. Это верх згоизма, уважаемая Марина.

* * *
Бессонных ночей домотканая шаль
Привычно укутала плечи.
И крошка сверчок, навевая печаль,
Играет мотив бесконечный.

А лунной дорожки холодный клинок
Рвет шелк темноты. И струится
Тревожных предчувствий звенящий поток,
Росою на травы ложится.

Я слушаю Вечность, присев на крыльцо,
И исповедь сердцем приемлю.
Пространство и Время, сплетаясь в кольцо,
Котенком у ног моих дремлют.

Каких «тревожных предчувствий»? Предчувствий чего - события какого-либо, несчастья, удачи ? Нельзя же просто так бросаться словами. Позавидуешь Вам, что пространство и время дремлют у ваших ног. Тогда почему же вы допускаете то, что случилось в Японии или происходит в Ливии? Взяли бы этого паршивого котёнка да наказали, чтобы не допускал больше гадостей по отношению к бедным землянам ! Да и вечности тоже неплохо бы взбучку дать заодно!
* * *
Мы одеты в грехи, Но пред Богом – наги,
Все скитаемся в поисках смысла.
В снах приходят стихи, Словно в полночь шаги
Под окном. И о вечности мысли.

Я живу на струне, Безрассудно греша,
А стихи мои – есть покаянье.
И прощается мне, Что, любовью дыша,
Не прошу у судьбы подаянье.

Оно, конечно, хлёстко сказано, что «мы одеты в грехи», но я с этим не согласен. Скорее всего грехи мы не выпячиваем наружу, а скрываем и одеждой, и причёсками, и всем макияжем, да и пристойными речами. Что же Вы живёте «на струне, безрассудно греша», да ещё в рифму этим похваляетесь? Нехорошо как-то! На струне какого же инструмента Вы живёте? Просто интересно, поделитесь опытом! Опять же хлёстко сказано - «не прошу у судьбы подаянье!» И притом не просто не просите, а ещё дышите при этом глубоко любовью! А ничего в этом зазорного нет - попросить подаянье, если осознаёшь себя нищим духом. Даже у Бога подобного не грех попросить! «Просите - и дастся вам!» Всё мной сказанное и неприятное для Вас Вы с полным правом можете отнести не к себе, а к своей лирической героине. Лирический герой или героиня - это тот образ , который Вы создаёте своими стихами.
Уважаемая Марина! Вы может быть - распрекрасный душевный человек. Но поэзия - не Ваш путь. Хотя Вы умеете писать складно и гладко. Но поэзия - это нечто иное, чем гладко- и чистописание. Это служение, это каторга и молитва. Это - всю жизнь положить на её алтарь, и ещё, может быть, впустую и напрасно. Потому что не всем поэзия отвечает взаимностью. А бывает, что и ответит, только ты этого уже не узнаешь, поскольку уйдёшь в мир иной. Никаких дивидендов с этого служения нет, одни убытки. Вместо того, чтобы зарабатывать на помощь детям и внукам, ты тратишь своё золотое время на безумное занятие, и эти треклятые строчки не дают тебе ни спать, ни есть. Безумное особенно в наше время, когда каждый мало-мальски умеющий рифмовать считает себя поэтом, а читатель поэзии, подлинный, бескорыстный, практически исчез. Все пишут стихи, но никто не желает быть просто читателем. Обратитесь к сайту стихи.ру и вы это поймёте. Кстати, вы можете там спокойно печататься. Там Вы будете в своей компании и Вас даже будут похваливать, притом от чистого сердца.