№20 Александра КОРОЛЁВА (Россия, Москва) Рассказы о чудесах

Александра Королёва, заместитель главного редактора еженедельной газеты «Наша Губернiя» - выпускница Московского государственного Университета имени М.В.Ломоносова, факультета журналистики. Трудовую деятельность начала в газете «Комсомольская правда», в отделе литературы и искусств. Затем работала корреспондентом в журнале «Крестьянка» и старшим редактором испанской редакции журнала «Советская женщина» (переименованном впоследствии в «Мир женщины»). С началом перестройки приняла участие в создании и становлении Издательского Дома «Подмосковье», в качестве редактора отдела культуры и науки еженедельной газеты «Подмосковье» (на основе которой и возник Издательский Дом с одноименным названием). Эта газета занимала в ту пору 2-е место по тиражу среди еженедельников (уступая только «Аргументам и фактам»), что свидетельствует о ее высоком рейтинге у читателей. Причина этого заключается в искреннем служении журналистского коллектива Родине, ее Высшим Идеалам, в понимании необходимости быть справедливыми, нести людям Свет, сея Разумное, Доброе, Вечное. Справляться с поставленной сверхзадачей позволяло знание страны, людей ее населяющих, вынесенное из многочисленных командировок. За свою творческую деятельность А.Н. Королёва остается верной одной идеи – нравственного воспитания человека, о чем свидетельствуют ее публикации в различных газетах и журналах, выходившие как в советское, так и в постсоветское время. Эта же идея отражена в ее книге «Наверное, показалось…», изданной в 2005 году, при содействии Союза писателей России. А.Н. Королёва - член президиума Всероссийского Общества охраны памятников истории и культуры (Московского областного отделения), а также член Центрального Совета ВОО ВООПИиК. За свою профессиональную деятельность А.Н. Королёва награждена:

Диплом Союза журналистов России,

- свидетельствующий о том, что А.Н.Королёва является лауреатом Всероссийского конкурса на лучшее журналистское произведение 1995 года, в номинации «Очерк» (26 января 1996 год).

Почетной грамотой Союза журналистов России:

- За большой вклад в Российскую журналистику и в связи с 30-летием творческой деятельности (5 ноября 2006 год).

Грамотами от Центрального Совета ВОО ВООПИиК:

- За высокий журналистский уровень публикаций по сохранению, пропаганде и использованию памятников истории и культуры (23 апреля, 2003 года);

- За участие в работе Общества по сохранению и популяризации историко-культурного наследия Отечества и в связи с 40-летием Всероссийского Общества охраны памятников истории и культуры (2006 год).

Дипломами Международного Центра Рерихов, Музея имени Н.К.Рериха:

- За большую конкретную работу в деле становления и развития Центра-Музея имени Н.К.Рериха (9 октября 1999 год) – Диплом к медали «Святослав Рерих»;

- За большой вклад в науку и бескорыстное служение культуре (7 октября 2002 год) – Диплом к медали «Ю.Н.Рерих»;

- За активную помощь и поддержку деятельности Центра-Музея имени Н.К.Рериха (8 октября 2004 год) – Диплом к медали «100 лет. С.Н.Рерих».

- За вклад в сохранение и развитие художественно-философского наследия Рерихов (9 октября 2008 год) – Диплом к медали «80 лет Центрально-Азиатской экспедиции Н.К.Рериха».

Кроме того, есть Благодарность от Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ за многолетний плодотворный труд в СМИ и Почетная Грамота от того же министерства за большой вклад в развитие культуры и массовых коммуникаций. И это, не считая грамот и благодарственных писем, полученных в советский период работы в периодической печати.

Крымское чудо

Ежедневное посещение святынь было запланировано программой нашей паломнической поездки в Крым. В июле тут еще очень жарко, но нам обещали райские кущи: южный берег, коттеджи в сосновой роще, отдельный пляж, воду из родникового источника и так далее, и тому подобное. Очень хотелось верить, и мы поверили. На деле все оказалось совсем не так, кроме обещанной культурно-просветительской программы. Однако среди нас нашлись те, кто к возникшим бытовым неудобствам, а также явному перебору монастырей, которые нам следовало посетить за довольно короткий срок, отнеслись как к Божьему промыслу. Они мужественно поднимались на рассвете, чтобы успеть на службу в очередной храм, исправно посещали все предлагаемые нашим гидом литургии, изводили себя постом и нескончаемыми молитвами, остальные же и я в их числе, относились к программе поездки вольно, как обычные туристы. И вот настал день, когда мы все отправились в Свято-Успенский мужской монастырь, что в Бахчисарайском районе.

Находится он высоко в горах, довольно далеко от нашего месторасположения. Мы долго ехали, по равнине, потом карабкались в горы по узкой дороге, рискуя свалиться в пропасть. Было страшно и нестерпимо жарко. Наконец, мы добрались до площадки, откуда нам следовало уже идти в горы пешком. Оглядев пятачок, на котором должен был развернуться наш автобус, мне стало почти плохо. Вообразить невозможно, как тут можно развернуться, не свалиться при этом в пропасть? Выйдя из автобуса, все тут же устремились к источнику, пили, умывались, мочили носовые платки, кто-то знающий прихватил с собой бутылку, чтобы набрать воды впрок. Палящее солнце, укрыться от которого было негде, жгло нещадно и оттого подступало отчаяние от осознания своей глупости, которая привела меня сюда в такой жаркий день. Однако разумнее все же было подчиниться обстоятельствам и даже попытаться найти в них хоть какой-нибудь интерес.

Горы были монастырем в прямом смысле слова. И храм, в который мы поднимались по ступеням, представлял собой естественную пещеру. Потолок ее буквально висел у нас на головах, и при известной доле воображения, можно было представить, как вот сейчас он вдруг рухнет на нас. Становилось жутко от такой мысли, и только строгое лицо молодого священника, читавшего молитвы, приводило в чувство. Народу на службу собралось неимоверное количество, многие были с маленькими детьми, которые и не думали пищать, напротив, вели себя тихо и сообразно торжественности обстановки, и было заметно, что они здесь бывают часто. Взрослые, в религиозном экстазе, казалось, вообще никого не замечали вокруг себя – это все были местные жители из Бахчисарая. И только московские паломники вертели головами, обмахивались веерами и вытирали пот с утомленных лиц.

В узком проходе храма помещалась церковная лавка, возле которой суетилась толпа православных туристов, кто покупал предметы культа, в основном иконы, кто писал записочки, а кто, как я, безнадежно пытались пробиться к прилавку, но всякий раз оказывались втянуты в людской водоворот, от которого все перед глазами начинало кружиться. Наконец, я оставила мысль что-либо купить здесь и вышла из храма. Найдя тенистое местечко на лестнице у стены храма, я села прямо на ступеньки, больше присесть было негде. Лестница основанием упиралась в каменистую площадку, залитую палящим солнцем. За лестничными каменными перилами практически сразу начинался обрыв, на другой пологой стороне которого помещались хозяйственные постройки, принадлежащие монастырю. Этот противоположный склон вырастал в горы с такими же пещерами, в которых, как нам рассказал гид, располагался госпиталь, тут прятались раненые, оборонявшие Севастополь в XIX веке и в Великую Отечественную войну, в XX-м. И невольно думалось, сколько же беспредельных мук способен претерпеть русский солдат! Горы, камни, палящее солнце, отсутствие воды, кровь, мучения и страдания… И где конец им? И сколько еще веков все это будет повторяться? И может быть, неслучайно, тут в горах, стоят сразу три твердыни веры:  Свято-Успенский православный монастырь посередине, справа от него – мусульманская мечеть, слева – иудейский храм.

Рядом со мной присел маленький мальчик, в ожидании матери, остававшейся еще в храме. Мальчик был красивый, пригожий и я заговорила с ним. В ответ он поведал мне свою, в общем-то, печальную историю безотцовщины. Потом народ повалил из храма, служба закончилась, а нас, московских паломников, позвали наверх, в храм, чтобы показать особо чтимую монастырскую святыню. Утомленная дорогой, солнцем, долгим стоянием на службе, я нехотя поплелась за всеми, не скрою, в состоянии легкого раздражения. В храме уже было пусто. Нас встретил высокий священник в черном одеянии и повел в боковую келью. Он отворил дверь, и на нас повеяло холодом, мы вступили на каменный, выложенный плитами пол и сначала ничего не увидели. Когда же глаза привыкли к темноте, я различила, что помещение совсем маленькое и в нем обитает всего одна небольшая икона Богоматери, украшенная жемчугами, окруженная лампадами – тут ее дом. Мы выстроились в очередь, чтобы приложиться к иконе. Наша инициативная группа запела было молебен, но священник пресек самодеятельность, сказав, что  тут поют в 8 часов утра, а для нас сделали исключение, пустив в неурочное время, и поэтому следует вести себя сообразно правилам монастыря. Мне сразу сделалось холодно, пол был немного влажный. В суете, я подумала: да как же я встану своими, склонными к ревматическим проявлениям, коленками на эти плиты? В общем, мысли мои были столь приземленными, что даже самой мне в некоторой степени стало стыдно за них. И вот подошла моя очередь… Не знаю, что произошло в то мгновение, но, посмотрев на икону, я вдруг почувствовала, как по моим щекам потекли горячие слезы. Что произошло? Почему? Я отметила про себя, что нет переполненности в носу, какое случается всегда у плачущего человека, и нет, обычной в таком состоянии, сдавленности в области горла… Я отошла в сторону, уступая место следующему за мной, и остановилась у входа, спиной к нему. Я была как будто спокойна, но только из глаз моих сыпались, словно крупные жемчужины, теплые слезы и от этого мне становилось необыкновенно легко. Позади меня местная юродивая корчилась в припадке, что-то выкрикивая, но ее быстро увели, а я подумала: как же по-разному Богородица разговаривает с нами. Когда же из темноты мы вышли на свет Божий, несмотря на полуденный зной, я ощутила необыкновенную легкость и прохладу во всем теле, словно сбросила с себя тяжеленный груз, мне вовсе ненужный. Не уверовать в чудо восхождения после этого было уже  нельзя.  

Солнечный гимн

Вечером у меня была назначена встреча на Гоголевском бульваре. Я вышла из метро пораньше, на «Боровицкой», чтобы пройтись до «Кропоткинской» пешком, потому что люблю это место, тем более что день был солнечный, радостный, располагающий к прогулке. Уже на улице, я поняла, что времени до назначенного свидания у меня гораздо больше, чем я думала и, чтобы скоротать его, я решила зайти в Храм Христа Спасителя.

На повороте к нижней церкви толпились какие-то странные люди, по виду паломники. Аккуратно их обойдя, я вошла в храм. Там поклонилась Кресту Животворящему – начиналась Крестовоздвиженская неделя, постояла на молитве, зашла в церковную лавку и, наконец, не спеша, направилась к месту встречи, мимо тех самых странных паломников, словно застывших на месте, обратив лица в одну сторону. Это было так странно, что я спросила у одной из женщин, что стояла ближе ко мне, что тут происходит?  Женщина выдержала небольшую паузу, будто и не хотела отвечать, но потом строго-участливо произнесла: «На Солнце взгляните, какое оно сегодня необычное», – и замолчала. «О, да! Хороший денек. И солнце чудесное», – отозвалась я и, на всякий случай, вежливо посмотрела на светило. И что же я увидела? Закатное солнце, белого цвета, трепещущее, словно живое... А через мгновение – чудо какое-то! – от него будто бы отлетела куда-то вправо черная тучка. Потом солнце стало ярко-бирюзовым в дрожащем золотом венчике. Затем все небо вдруг вспыхнуло малиновым пурпуром, и вокруг солнечного диска засияла радуга. Она ширилась, заполняя небосвод, и вдруг от нее брызнули лучи – сильнее, еще сильнее, они упали на Пречистенку – острые радужные, веселые! Я видела улицу, залитую этими волшебными лучами, а те, кто шел по ней, судя по всему, ничего даже не чувствовали. В какой-то момент все, кто наблюдали эту картину, вдруг развернулись к храму с восклицанием: «Кресты-то как сияют! Спаси, Господи!» И я посмотрела на кресты, а потом, повернувшись к солнцу, неожиданно подумала: а ведь я уже  минут десять гляжу на него неотрывно, но оно не слепит глаза! Напротив, солнце было нежное ласковое теплое. А картина на небе все время менялась, словно, солнце играло радостный гимн.

Это было 14 марта 1999 года, а на другой день – праздник Иконы «Державная». В тот вечер люди держали в руках именно эту икону, обратив ее лицом к солнцу, в сторону улицы под названием Пречистенка.

Видение креста

Это случилось 2 февраля 2003 года. Я отправилась на прогулку по любимому маршруту в сторону станции метро «Ботанический сад», к церкви Ризы положения в Леонове. Место святое, волшебное, оно манит какой-то загадочной притягательностью. Например, если болит голова или как-то еще недомогается, то, придя сюда, совершено забываешь об этом. Здесь и дышится по-другому, несмотря на то, что город обнимает это место своими дорогами, берет в кольцо домами, близко подошел, а переступить некую заветную черту не может. Конечно, эту территорию бывшей дворянской усадьбы оберегает префектура, как место отдыха горожан и все же не только в этом дело. Гений этого места никогда его не покидал, даже когда тут все поросло бурьяном и стояли подгнившие деревенские дома. Незримый хранитель Леонова – всегда в дозоре и это можно почувствовать, придя сюда.

Погода совершенно не способствовала приятной прогулке. Небо заволокло тучами, от чего день казался серым, и мокрый ветер все время дул в лицо, как не увертывайся от него. Он колол глаза, от его агрессивной настойчивости перехватывало дыхание, а веки сами закрывались, потому что смотреть не было никаких сил – все время текли слезы. Казалось, что погода настроена именно против меня, как будто откликаясь на мое внутреннее состояние тревоги, которое я почему-то испытывала во время прогулки. Погода только усиливала в душе гнетущее беспокойство и в какой-то момент я вдруг почувствовала царящую вокруг неестественность, как в страшной сказке, будто время остановилось и мир замер в ожидании...

Я все время моргала, опустив голову, и, когда на мгновение закрывала глаза, то видела перед собой настойчиво-ядовитые ярко-красные и ярко-зеленые цвета. Я остановилась и решила какое-то время постоять с закрытыми глазами. Красная зелень ушла, некоторое время перед моим внутренним взором все было серо, но вдруг произошла мгновенная, импульсивная смена цветов: я увидела фиолетовый всполох, затем ярко-красный, пурпурный, как кровь, и на этом фоне словно из бесконечности проявился  золотисто-алый крест! Он был ровный и от него как иглы во все стороны быстро-быстро летели кроваво-золотистые острые иглы, заполняя собой все пурпурное пространство представшей передо мной картины. Ни один звук внешнего мира не долетал до моего слуха. В этот момент мне показалось, что я одна на целом свете. Я открыла глаза, словно прогоняя видение, потом закрыла их вновь, но все та же картина представлялась мне, и так продолжалось довольно долго.

Отправляясь в то утро на прогулку, я испытывала сомнение в ее целесообразности, но все-таки пошла, под влиянием иллюзии ее полезности для здоровья. Когда целыми днями сидишь перед экраном компьютера над чужими сочинениями, любая иллюзия, не связанная с этим занятием покажется притягательной и целебной, ведь от продолжительной гиподинамичной работы чувство бдительности притупляется, внутренний голос почти не слышен, а доводы разума отсутствуют, ибо спят крепким сном, усыпленные виртуальностью собственного существования. Слава Богу, с прогулки я вернулась целой и невредимой и даже не простудилась, гуляя на ветру, но ощущение чего-то случившегося (хотя не понятно где и с кем) не покидало… 

Очутившись в пространстве, окруженном родными стенами, я словно вернулась к нормальной жизни со всеми ее звуками, запахами и быстротекущим временем. И именно  тут в лаконичном сообщении, донесшимся до моего слуха из радиоприемника, я узнала о том(!), что минуты назад мне было дано пережить в ощущениях остановившегося мгновения: вчера на подлете к Земле, на высоте 65 километров от нее, разлетелся на куски «Шатл» с космонавтами на борту.

Об этом говорили весь день все средства массовой информации. И об облаке космической пыли, зависшем над штатом Техас и закрывшим его от Солнца, и о радиоактивных обломках корабля, которые упали в радиусе двухсот километров, и о том, что людям запрещено к ним приближаться… И страшно было от этих сообщений.

Но что могло означать видение креста, посетившее меня возле церкви практически сразу после катастрофы космического корабля? Необходимость задуматься о бесценном божественном даре – человеческой жизни, которой люди так странно распоряжаются? Бесчисленные катастрофы последних лет, в которых виновным признается «человеческий фактор» – это же бесчисленные звоночки нам, которые мы не слышим. Прочная броня электроники заслоняет человеческий разум от Света Истины («любите друг друга»), парализуя изначально присущее людям чувство собственной безопасности и ответственности «за други своя». И вот уже человеческое сердце словно уподобилось модему, который, при всем своем совершенстве, работает ни от каждого разъема в компьютере, ибо и компьютер – плод человеческого ума несовершенен. А без качественной работы модема нет связи с Интернетом. Аналогия убийственно проста. И без чуткой сердечной работы у человека нет связи в Богом, а без нее разве может он называться человеком в полной мере? И вот принесена очередная жертва, бессмысленная, потому что неслучайная, – была, как сообщалось, техническая торопливая ошибка при подготовке полета. И крест в тревожно-возмущенном небе кричит о ненужной жертве. Сколько их уже принесено человечеством на алтарь технического прогресса и сколько еще будет их – калечащих одних, ломающих судьбы другим и надрывающих сердце тем людям, кто, за много километров от совершающейся жестокой бессмыслицы, испытывает безотчетное, убийственное напряжение, слыша на расстоянии, как приближается дыхание смерти?..

Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол…

Ангел-хранитель

На мне было широкое пальто ярко-брусничного цвета и шляпка в черно-белую клетку с пышным шелковым бантом. Выйдя на улицу, я поскользнулась на мокром от первого снега тротуаре и.., проделав в воздухе смешное сальто, все же удержала равновесие. Сердце колотилось сильнее обычного, ибо воображение уже нарисовало жуткую картину: прекрасная дама лежит в грязной луже, шляпка слетела, а пальто… Нет, пожалуй, стоило вернуться домой. Погода мерзкая, да и знак был сразу, как только вышла из дома. Ведь если бы упала, то уж точно никуда бы не пошла. Но ведь я не упала…

Я нередко становлюсь жертвой своего характера. Вот, представьте, не могу бросить читать скучную книгу, мне непременно хочется узнать, чем там дело кончится или, хотя бы, перелистать ее по диагонали, додумав содержание. Я долгое время была самым благодарным кинозрителем. Правда, в последнее время чаще ухожу из темного зала кинотеатра, не дождавшись конца фильма. То, что не увлекательно и откровенно бездарно, а также нарочито меня нервирует. Но, что касается обязательств, данных мною кому бы то ни было, тут я бываю тверда. Сказала – приду, значит – приду. И вот я, несмотря на явный знак «не ходи!», отправилась на спектакль, потому что обещала фотографу его посмотреть и потом написать несколько строк к его фотографиям, сделанным на репетициях. Спектакль уже гремел, его хвалили, а потому хорошая съемка, безусловно, украсила бы страницы нашего журнала. Так я думала, и потому нехотя, а все же доплелась до станции метро «Пролетарская», выползла на свет Божий и стала ждать троллейбус, который останавливался сразу у выхода из метро. Но он все не шел и не шел.

Лил сильный дождь вперемежку с мокрым снегом, и он все усиливался. И это обстоятельство опять как-то неприятно обозначилось в сознании еще одним знаком «не ходи». Но я упорно продолжала ждать троллейбуса.

Таких, как я, переминающихся с ноги на ногу, тут уже собралось приличное количество. Из обрывков чужих разговоров я поняла, что все едут туда же, куда и я. Мне опять захотелось вернуться домой, я уже было развернулась в сторону метро, как вдруг – будто нас специально выдерживали, чтобы собрать побольше, – из темноты, буквально из ниоткуда, материализовался автобус и такой светлый, новенький и теплый, что сразу же захотелось войти в него. И тут мы увидели, что изнутри на ветровом стекле автобуса прикреплен листок белой бумаги, на котором разноцветными фломастерами написано название спектакля… Двери автобуса гостеприимно распахнулись, и мы устремились к ним.

В салоне автобуса было тепло и сухо, вокруг много детей, они обсуждали предстоящее удовольствие. Всем было радостно, но только не мне. Мой необъяснимый минор начал меня раздражать и я мысленно себя отругала. По салону прошел водитель – красивый молодой мужчина кавказской внешности в черных вельветовых джинсах и новенькой ярко-рыжей кожаной куртке. Убедившись, что все места заняты, он собрал с пассажиров по пять рублей за проезд и пообещал заехать за нами после спектакля, даже объяснил, где будет стоять, чтобы мы сразу нашли его. Все радовались и благодарили доброго дядю.

В театре царила теплая и радостная обстановка. На стенах висели детские рисунки на сюжет спектакля, который нам предстояло посмотреть, продавались майки с его названием, в фойе стоял небольшой макет самолета и еще какие-то вещи экспонировались, как дополнение к образному восприятию литературного произведения, послужившего сценарием к театральной постановке. Наконец, прозвенел звонок, зрители заняли свои места. Обычно я стараюсь оглядеться: вдруг встречу кого-то из знакомых? Но тут... я впала в состояние анабиоза. Я опустилась в свое кресло в партере и замерла.

Я спрашивала себя: в чем дело? Посмотри, какая оживленная публика вокруг тебя.., чего тебе не хватает? А уж когда погас свет и началось представление, мне и вовсе сделалось неспокойно. Я даже на сцену не всегда смотрела, а часто по сторонам, запоминая людей, сидящих в зале. И вдруг в сознании сама по себе оформилась как будто не моя мысль: «Хождение Богородицы по мукам». «Боже мой, – подумала я, – что это такое?» И вслед за тем другая мысль уже самостоятельная: «Что ты тут делаешь? Тебе надо сидеть дома и работать».

Когда закончилось первое отделение, я вышла в фойе. Еще раз прошлась по нему, запомнила лица людей, которые шли мне навстречу, хотела подняться в буфет, но... как будто кто-то за меня уже принял решение, не раздумывая, направилась в вестибюль. Решительно надела свое яркое пальто, шляпку с бантом и направилась к выходу. В дверях молодой человек, проверявший у нас билеты, остановил меня вопросом: «Почему вы уходите? Вам не нравится спектакль?» Мне не хотелось его обижать: «Спектакль, конечно же, хороший, но детский...» И даже дело не в том.., я сама не знала, почему я ухожу. Я что-то еще промямлила в ответ и вышла на улицу. Там лил проливной дождь. Я раскрыла зонт и... побежала. Бегу и сама себя спрашиваю: «Ну что же ты бежишь? Зачем?» И все-таки продолжала бежать. И только забежав за угол дома, остановилась, там была троллейбусная остановка. Вокруг ни души. И троллейбуса не видно. Мертвая улица. Мне показалось, я ждала целую вечность. До метро было близко и хотелось бежать в его сторону, лишь бы не стоять на месте. Но вот подошел троллейбус, я села в него, но беспокойство не проходило, опасными казались и люди в нем, и то обстоятельство, что двигался он как-то медленно и долго стоял на остановке.

А дома все было буднично и спокойно. Я села пить чай, часы показали половину десятого вечера, по радио начались последние известия, из которых я узнала, что примерно час назад боевики захватили здание театрального центра на Дубровке...